Япония решает проблему перенаселенности страны за чужой счет

Япония пытается решить проблему перенаселенности страны за чужой счет.

Японцы жестоко угнетали нации, попавшие под их колониальную длань, однако все же дифференцированно подходили к народам, ставшим частью их империи. И если на китайской земле они проявляли непомерную жестокость – в ходе резни в Нанкине в 1937-м солдаты соревновались за право убить как можно больше и военных, и мирных жителей, без различия пола и возраста - то к другим народам, корейцам, полинезийцам исповедовали несколько иной подход.

Помнится, как в середине 1970-х мир облетела сенсационная новость: из филиппинских джунглей вышел продолжавший почти тридцать лет воевать против американцев японский младший офицер Хиро Онодо. По возвращении на родину ему, как великому патриоту, воздали подобающие воинские почести. Куда меньший интерес вызвал другой аналогичный случай – на одном из индонезийских островов был схвачен японский военнослужащий Тэруо Накамура, также скрывавшийся в джунглях с 1945-го.

На поверку человек с исконно японской фамилией Накамура – столь же распространенной, как у нас «Сидоров» - оказался представителем одной из коренных народностей острова Тайвань. Его настоящее имя - Аттун Палалин...

Начавшую давать о себе знать еще в позапрошлом веке проблему чрезмерной плотности населения Японии власти страны пытались решить двумя способами: «приращением» территории своего государства и стимулированием выезда граждан на постоянное жительства за рубеж. Прежде всего – в Корею и на расположенные в полосе субтропиков и тропиков острова Тихого океана. Массовое переселение в Корею началось на рубеже XIX и XX веков, после победы Токио в русско-японской войне. В августе 1945-го на корейской территории уже проживало около семисот тысяч японцев, около трех процентов населения от общего населения полуострова. Не так уж и много: причина в бытовом антагонизме корейцев и японцев, а также в том, что климат Тайланда http://sloveniya.net, особенно северной ее части, не слишком подходит теплолюбивым гражданам Страны восходящего солнца.

Тем не менее, японцы за время своего колониального владычества сумели создать в стране тяжелую промышленность, которая затем стала основой для экономического роста Северной Кореи в 1950-1960 годах. В тот период многие корейцы, до прихода «самураев» не имевшие возможности посещать школу, смогли получить начальное и среднее образование, правда, на японском языке.

Многие жители страны меняли свои имена – эта участь постигла даже основателя Северной Кореи Ким Ир Сена, о чем, понятно, сейчас предпочитают помалкивать и на Севере и даже на Юге Кореи.

 В наше время расхожим стало заявление о том, что замена эта шла насильственно, а «отказников» подвергали преследованиям. Однако в подавляющем большинстве семей на Корейском полуострове говорили между собой на японском. Конечно, не все корейцы с энтузиазмом восприняли идею «перекрещивания» - часть оппозиции вела вооруженную борьбу. Однако если поначалу ею была охвачена большая часть страны, то по прошествии чуть более десяти лет стычки происходили лишь на территории нынешней Маньчжурии. Так что заверения северокорейцев о том, что на их территории существовали мощные партизанские базы, где даже работали школы и куда японцы не осмеливались совать свой нос - чистой воды выдумка. К тому же, часть оппозиционеров находилась на содержании иностранных держав – речь идет в основном о США.

Это уже сейчас, задним числом, выдвигаются требования о компенсации за зверства «японской военщины». Понятно, ведь в экономике Южной Кореи не все благополучно. Пхеньян тоже не остался в стороне, и в конце девяностых годов потребовал от японцев за нормализацию отношений отступные в размере ни много ни мало десяти миллиардов долларов.

Нечто подобное произошло и в случае с Тайванем, где Страна восходящего солнца чувствовала себя безраздельной хозяйкой ровно пятьдесят лет – с 1895 по 1945 годы. Правда, там успехи интеграции аборигенов в общую структуру Японии были намного большими. Прежде всего, Токио изящно обосновал необходимость японского присутствия на острове: китайское правительство всячески угнетало эту свою провинцию, не давая ее коренным обитателям, не являющимися представителями великоханьской нации, даже права заниматься предпринимательством. Новые же хозяева вкладывали огромные суммы в развитие инфраструктуры острова – прокладывались железные и автомобильные дороги, строились шахты, вводились в строй предприятия пищевой и легкой промышленности, начинали принимать корабли новые коммерческие гавани. Большинство этих объектов действует и по сей день. Правда, налоговый пресс на Тайване был в полтора раза сильнее, нежели в метрополии.

Помимо этого японцы занялись медициной и улучшением санитарных условий: проводилась массовая вакцинация населения, строились водопроводы и канализационные системы, а для расположенных в поясе жаркого климата территорий с их извечными эпидемиями это очень важно. Начиная с 1937-го молодежь стали «прогонять» через систему японского образования. Вся эта деятельность велась на довольно умело созданной идеологической основе. В Токио делали упор не на китайское население своей новой территории, а на местных «туземцев», обитавших на острове задолго до прихода потомков Конфуция. Поэтому большое внимание было уделено изучению местной традиционной культуры, для чего даже был создан комитет по изучению старых обычаев Тайваня.

Ну и, как всегда, японцы заявляли, что пришли защищать азиатские народы от «белых варваров», а не угнетать кого-либо – подобные нехитрые пропагандистские приемы они применяли еще в ходе русско-японской войны.

Хотя были и проблемы. Во время первых контактов японцев с островитянами в 1871-м коренные тайваньцы, следуя своим обычаям, отрезали головы оказавшимся там морякам с потерпевшего крушение судна. Отдадим должное: в Токио сумели воздержаться от резких ответных действий, хотя часть коренных обитателей острова оказывала яростное вооруженное сопротивление пришельцам на протяжении десяти лет. В годы русско-японской войны часть наших стратегов даже предлагала поднять мятеж на Тайване – Формозе. В начале 1905-го эти планы стали прорабатываться в практической плоскости. Но трезвый расчет все же взял верх, и подобным задумкам не суждено было воплотиться в действительность, слишком уж незначительными тогда выглядели очаги сопротивления.

Японская же политика в конечном итоге привела к тому, что многие обитатели острова начали действительно ощущать себя японцами. Яркий тому пример – высказывания президента Тайваня Ли Дэнхуэя - японское имя Ивасато Масао - который, «всей душой любя Японию», был готов защищать ее с оружием в руках.

Каролинские и Маршалловы острова в Тихом океане попали в руки Токио после Первой мировой войны. Опять же, умело построенная пропагандистская работа сделала невозможной любое противодействие японской политике, не говоря уж о вооруженном сопротивлении. Японцы, переселившиеся туда, смогли поднять на довольно неплохой уровень аграрный сектор этих территорий, повысить образовательный уровень населения.

Так японцы пытались «переваривать» новоприобретенные земли. Но и Тайвань, и Корея с тихоокеанскими островами попали в руки «самураев» как военные трофеи. Этим подвиги японцев на ниве экспансии отнюдь не исчерпываются, существует еще одна часть проекта. Речь идет о расположенных в самом центре Тихого океана Гавайских островах, территориях, имеющих стратегическое значение.

Систематическая и массовая иммиграция японцев на Гавайи стартовала в 1885-м.

Уже через пять лет их численность там приблизилась к двенадцати с половиной тысячам, что составляло примерно пятнадцать процентов от общего населения. Темпы впечатляют, хотя в ответ могут сказать, что, мол, тех же китайцев на Гав8000айях было тогда больше, нежели японцев. Но выходцы из Срединного государства - в силу его крайней слабости в те времена - особой опасности не представляли. А вот фактически господствовавшие на островах американцы быстро поняли, что японцы могут нести реальную угрозу. Во-первых, максимальная социальная сплоченность: японская община представляла собой, по большому счету, единый монолит. Стоило задеть кого-либо из них, как обычный бытовой конфликт мог перерасти в серьезную «заварушку». Во-вторых, иммигранты были чрезвычайно настойчивы в отстаивании своих социальных прав. В 1890-1897 годах японские рабочие на гавайских плантациях бастовали 29 раз – при том, что у них на родине даже попытка организации забастовок могла стоить зачинщикам не только свободы, но и жизни. В-третьих, Токио пытался оказывать всемерную поддержку своим, казалось бы, бывшим подданным, в 1894-м стал давить на местные власти, чтобы те предоставили этническим японцам на Гавайях избирательные права. Плюс к этому японцы постепенно прибирали к рукам командные высоты. Можно вспомнить и том, что Токио яростно сопротивлялся реализации достигнутой в самом начале прошлого века договоренности об эмиграции корейцев на Гавайи. Взаимная неприязнь, вкупе со стремлением подмять под себя новые территории давала знать уже тогда.

Поэтому после русско-японской войны администрация Гавайских островов выступила инициатором массового переселения россиян из дальневосточных регионов на Гавайи. Только вот наши соотечественники там долго не задержались – слишком уж непривычными были для них условия труда и жизни. Одновременно власти пытались любыми способами избавиться от японцев на Гавайях. Плантаторы завозили на острова рабочих-негров из США, португальцев, итальянцев и пуэрториканцев, причем именно их рассматривали как основной противовес японскому превосходству. С декабря 1900-го в течение двенадцати месяцев на Гавайи прибыло около 6000 пуэрториканцев, однако они не смогли конкурировать с японцами и не оправдали надежд плантаторов.

И все же десять лет спустя большая часть японцев острова покинула.

А вот недоверие к ним осталось, многие в США считали, что представители Страны восходящего солнца успешно шпионили на свою бывшую родину, и это стало одной из причин разгрома, учиненного в Перл-Харборе.

Если вспомнить одноименный фильм, то там есть сцена: японский дантист сообщает по телефону сведения о ВМС США.

После Второй мировой войны, когда Вашингтон и Токио стали союзниками, иммиграционные поблажки стали лазейкой, которая позволила японцам стать едва не вторым по численности этносом на Гавайях. Тем более что острова намного ближе к Японии, нежели к США. Точных данных о количестве японцев нет, американская политкорректность запрещает указывать национальность человека в документах, но уже сегодня все ценники на Гавайях пишутся на двух языках – английский поверху, японский – понизу.

Представляет для Вашингтона опасность и другая тенденция: японцы заключают множество браков с коренными гавайцами, недовольными тем, что американцы в свое время отобрали у них землю, которая, согласно верованиям островитян, является дарящей жизнь матерью. Раздаются высказывания о том, что язык коренных гавайцев вытесняется английским. Опять же, все происходит под рефрен разговоров о том, что японцы и гавайцы - братья, поэтому, мол, как неплохо было бы, если бы эти два народа совместными усилиями сумели отстаивать свои позиции в диалоге с белыми - американцами. В том, что коренные островитяне в глубине души довольно прохладно настроены по отношению к европейцам, зато с энтузиазмом принимают азиатов, многие наши туристы убедились лично. Пока Токио публично не высказывается о возможности «присоединения» к себе Гавайев. Однако подобные мотивы проскакивают в ходе частных бесед с японскими деятелями. Американцы в свою очередь делают попытки нейтрализовать подобные настроения, делая ставку на контроль за верхушкой общины коренных гавайцев.

Может показаться, что если бы планы Японии сбылись, мы бы получили бы сейчас невиданную в истории обширную островную империю в Тихом океане. Подобную идиллию разрушает лишь одно – такое гипотетическое государство рано или поздно вынуждено было бы начать экспансию на материк в поисках ресурсов, практически начисто отсутствующих на островах Тихого океана. К тому же, несмотря на вышеописанные преимущества, у японской политики были и свои минусы. И это – мягко говоря.

Японскую «табель о рангах» можно описать следующим образом: в центре - японцы, нация номер один, дети богов, чуть дальше от центра – корейцы и тихоокеанские народности. Они, конечно, не японцы, но какая-то выгода от них все же есть. А уж китайцы и прочие – это вообще люди третьего сорта, разговор с которыми короткий.

Подобные взгляды проповедовались вполне открыто.

Как известно, Токио не намерен отказываться от территориальных претензий к России. Так что давайте не будем забывать, что японцы постоянно совершенствуют свои методы «ползучей аннексии».